Неточные совпадения
Схитрили
души подлые,
Да и смеются нехристи:
«Что, часом, ты поделаешь?
Животный ли инстинкт это? или слабый крик
души, заглушенной тяжелым гнетом
подлых страстей, еще пробивающийся сквозь деревенеющую кору мерзостей, еще вопиющий: «Брат, спаси!» Не было четвертого, которому бы тяжелей всего была погибающая
душа его брата.
Анафема тебе,
подлый, разбесившийся прелестник, ядом страстного и развращающего твоего таланта отравивший и приведший к вечной погибели многие и многие
души несчастных и слабоумных соотечественников твоих».
— Отклоняисси,
подлая душа-а?
Этот «поступок» он всю жизнь свою потом называл «мерзким» и всю жизнь свою считал, глубоко про себя, в тайниках
души своей, самым
подлым поступком изо всей своей жизни.
Вспоминая эти свинцовые мерзости дикой русской жизни, я минутами спрашиваю себя: да стоит ли говорить об этом? И, с обновленной уверенностью, отвечаю себе — стоит; ибо это — живучая,
подлая правда, она не издохла и по сей день. Это та правда, которую необходимо знать до корня, чтобы с корнем же и выдрать ее из памяти, из
души человека, из всей жизни нашей, тяжкой и позорной.
Такова власть гения! Единственная власть, которая берет в свои прекрасные руки не
подлый разум, а теплую
душу человека! Самолюбивая Женька прятала свое лицо в платье Ровинской, Манька Беленькая скромно сидела на стуле, закрыв лицо платком, Тамара, опершись локтем о колено и склонив голову на ладонь, сосредоточенно глядела вниз, а швейцар Симеон, подглядывавший на всякий случай у дверей, таращил глаза от изумления.
Эта нечаянная встреча
подлила масла в огонь, который вспыхнул в уставшей
душе набоба. Девушка начинала не в шутку его интересовать, потому что совсем не походила на других женщин. Именно вот это новое и неизвестное и манило его к себе с неотразимою силой. Из Луши могла выработаться настоящая женщина — это верно: стоило только отшлифовать этот дорогой камень и вставить в надлежащую оправу.
Одним словом, с какой стороны ни подойди, все расчеты с жизнью покончены. Жить и мучительно, и не нужно; всего нужнее было бы умереть; но беда в том, что смерть не идет. Есть что-то изменнически-подлое в этом озорливом замедлении умирания, когда смерть призывается всеми силами
души, а она только обольщает и дразнит…
Загнанная, оборванная барышня, которую
подлое лакейство, особенно приданые мачехи, обижали сколько
душе угодно, втоптали в грязь — вдруг сделалась полновластною госпожою в доме, потому что больной отец отдал ей в распоряжение всё.
В
душу закрадывалось то
подлое чувство собственности, которое из мужчины делает самца.
Эти разговоры точно
подливали масла в потухавшую лампу Маркушки и в последний раз освещали ярким лучом его холодевшую
душу.
Раз Гордей Евстратыч заехал в лавку навеселе; он обедал у Шабалина. Дело было под вечер, и в лавке, кроме Ариши, ни
души. Она опять почувствовала на себе ласковый взгляд старика и старалась держаться от него подальше. Но эта невинная хитрость только
подлила масла в огонь. Когда Ариша нагнулась к выручке, чтобы достать портмоне с деньгами, Гордей Евстратыч крепко обнял ее за талию и долго не выпускал из рук, забавляясь, как она барахталась и выбивалась.
Подливая брату, Петр, конечно, не пропускал случая «тешить собственную
душу», как он сам выражался, и частенько-таки подносил штоф к губам.
— И нет достойной
души, которая исторгла бы этого ангела, — говорила она в другой раз. —
Подлые все нынче люди стали, интересаны.
Жить рядом и видеть ежедневно лицо, глаза, жать руку и ласково улыбаться; слышать голос, слова, заглядывать в самую
душу — и вдруг так просто сказать, что он лжет и обманывает кого-то! И это думать давно, с самого начала, все время — и говорить «так точно», и жать руку, и ничем не обнаруживать своих
подлых подозрений. Но, может быть, он и показывал видом, намеками, а Саша не заметил… Что такое сказал вчера Колесников об Еремее, который ему не понравился?
Он оглянулся: то был отвратительный
подлыми качествами
души своей близнец господина Голядкина.
И вот, когда сумма этих унизительных страхов накопится до nec plus ultra [До крайних пределов (лат.)], когда чаша до того переполнится, что новой капле уж поместиться негде, и когда среди невыносимо
подлой тоски вдруг голову осветит мысль: «А ведь, собственно говоря, ни Грацианов, ни Колупаев залезать ко мне в
душу ни от кого не уполномочены», — вот тогда-то и является на выручку дикая реакция, то есть сквернословие, мордобитие, плеванье в лохань, одним словом — все то, что при спокойном, хоть сколько-нибудь нормальном течении жизни, мирному гражданину даже на мысль не придет.
Из двух гостей Симонова один был Ферфичкин, из русских немцев, — маленький ростом, с обезьяньим лицом, всех пересмеивающий глупец, злейший враг мой еще с низших классов, —
подлый, дерзкий, фанфаронишка и игравший в самую щекотливую амбициозность, хотя, разумеется, трусишка в
душе.
Иногда мне казалось, что кроткие, разрыхляя, как лишаи, каменное сердце жизни, делают его более мягким и плодотворным, но чаще, наблюдая обилие кротких, их ловкую приспособляемость к
подлому, неуловимую изменчивость и гибкость
душ, комариное их нытье, — я чувствовал себя, как стреноженная лошадь в туче оводов.
Рассказывает она мне жизнь свою: дочь слесаря, дядя у неё помощник машиниста, пьяный и суровый человек. Летом он на пароходе, зимою в затоне, а ей — негде жить. Отец с матерью потонули во время пожара на пароходе; тринадцати лет осталась сиротой, а в семнадцать родила от какого-то барчонка. Льётся её тихий голос в
душу мне, рука её тёплая на шее у меня, голова на плече моём лежит; слушаю я, а сердце сосёт
подлый червяк — сомневаюсь.
— А какая нравственная сила! — продолжал он, все больше и больше озлобляясь на кого-то. — Добрая, чистая, любящая
душа — не человек, а стекло! Служил науке и умер от науки. А работал, как вол, день и ночь, никто его не щадил, и молодой ученый, будущий профессор, должен был искать себе практику и по ночам заниматься переводами, чтобы платить вот за эти…
подлые тряпки!
Тут уже Сумароков пришел в истинное негодование и от
души высказал, что этот [«
подлый] народ[«] не стоит чести смотреть трагедии российского Корнеля и Расина и что [сей
подлый народ есть необразованная скотина, не признающая даже] таких авторитетов, как г. Вольтер и он, г.
— В том все и дело, что хочет уничтожить наш вексель, а кроме того, Пионова уверяет, что у него триста
душ и что за невестою он ничего не просит и даже приданое хочет сделать на свой счет и, наконец, по всем делам матери берется хлопотать. Я вам говорю, что тут такие
подлые основания, по которым выдают эту несчастную девушку, что вообразить трудно.
Невесты же, приличные для меня, из нашего
подлого приказного звания, противны
душе моей: они не домовиты и не трудолюбивы, потому что считают себя барышнями, и сколько ни стараются наряжаться, но и этого к лицу сделать не умеют, будучи глубоко необразованны.
Этот голос заставил Покромцева насторожиться. Как бы извиняясь за то, что причинил ей боль, он притянул к себе голову жены и прикоснулся губами к ее виску. Но какое-то
подлое, неудержимое влечение, копошившееся в его
душе, какое-то смутное и гадкое чувство, похожее на хвастливое молодечество, тянуло его рассказывать дальше.
— Двери заперты? — услышал я опять слабый тенор. — Митька, поди,
подлая твоя
душа, запри двери! Мучение мое, господи!
Его поведение, загадочное для всякого постороннего человека, для Баргамота, изучившего
душу пушкаря вообще и
подлую Гараськину натуру в частности, было вполне ясно.
И, начиная с Каина вплоть до самого глубоко
подлого человека наших дней, все, избравшие путь зла, слышат в глубине
души голос осуждения, укора, голос, не дающий им покоя, который вечно твердит им: зачем вы свернули с истинного пути? Вы могли, вы можете сделать усилие. Вы — деятели свободные, и в вашей власти было и есть коснеть в грехах или освобождаться от них.
Цельный, самим собою сильный инстинкт жизни говорить так не может. Ему нет нужды «надувать себя», он верит в свои силы, не рассчитывает их на определенный срок. Прежде же и главнее всего — для него вполне несомненна святая законность своего существования. Жизненный же инстинкт, который сам стыдится себя, который сам спешит признать себя «
подлым» и «неприличным», — это не жизненный инстинкт, а только жалкий его обрывок. Он не способен осиять
душу жизнью, — способен только ярко осветить ее умирание.
— А что мои дела?.. Какие дела?.. Украл, что ли, я у кого?.. Позавидовал кому?.. Аль мало вкладов даю тебе на монастырь,
подлая твоя
душа, бесстыжие поповские глаза!.. Нет, брат, шалишь! На этот счет я спокоен, надеюсь на божье милосердие… А все-таки страшно…
— Говорил, говорил, — передразнила ее Салтыкова, — своею как бы смертью; да скоро ли? Вот уже два года я с нею,
подлою, маюсь… Кажется своими бы руками
задушила ее, а ластюсь, улыбки строю… Надоело…
Даже в черной
душе подлого руководителя, пожалуй, более несчастной, нежели испорченной девушки, проснулось то чувство, которое таится в
душе каждого русского, от негодяя до подвижника, чувство любви к отечеству — он снова вступил в ряды русской армии и уехал из Петербурга, не забыв, впрочем, дать своей ученице и сообщнице надлежащие наставления и создав план дальнейших действий.
— Давай.
Душа горит. Облить ее надо,
подлую.
— Ишь,
подлая, как рассвирипела… — после некоторого молчания заговорила сама с собой. — Убить ее теперь за это мало. Пора, пора с ней разделаться… Уж и разделаюсь я… Ишь, мерзавка, как любит… За него на меня вскочила, как волчица какая… Убить могла,
задушить, опомнилась… А я не опомнюсь… Не опомнюсь я… Доведу тебя, мерзавка, до конца страшного…
—
Душу загублю, а уж достану… Ишь,
подлая, расправиться с ней хочет… и расправится… Салтычиха — одно слово… Да нет же, не дам ее в обиду, сами мы Салтычиху эту в бараний рог согнем с Фимушкой… В руках у нас будет… Во… где!..
— Погоди же ты,
подлая убийца, отомщу я тебе за мою голубку неповинную, отольются тебе ее слезы и кровь сторицею. По твоей же науке все сделаю, подольщусь к тебе, притворюсь ласковым да любящим и
задушу тебя, чародейку
подлую,
задушу в грехе, не дам и покаяться… — с угрожающим жестом проговорил он вслух.
— А как не ровен час и меня саданет чем попало?.. Меня-то что… Фимку… Тогда я ей себя покажу… Своими руками
задушу,
подлую… Ишь, она какая, зверь-зверем… Ну, да ништо, уживу, а то сбегу и Фимку сманю…
— Нет; она продала ему свое прекрасное тело и, наверное, не обещала отдать свою
душу. Ты различай между я и мое: я — это я в своей сущности, а тело мое — только моя принадлежность. Продать его — страшная жертва, продать свою
душу, свою правду, обещаться любить другого — это гораздо
подлее, и потому Марчелла делает меньшее зло.